Дмитрий Капишников, KUKA:
Рынок промышленной робототехники в России ожидает активный рост

Дмитрий Капишников: Знаете, сам робот как механизм за последние 40 лет не слишком изменился: по сути, он остается тем же самым шести-осевым (это самая популярная кинематическая схема) механизмом, который фактически повторяет руку человека. А что изменилось? Изменился софт, программная среда, в которой функционирует этот механизм: ИТ-инфраструктура, сенсорика. Образно говоря, если раньше эта «рука» умела работать молотком, то потом добавились «глаза», а затем – «мозг», и «рука» уже способна выполнять гораздо более интересные функции. Иными словами, все «железные» роботы примерно одинаковые. Вопрос, в том, что за среда вокруг этих роботов?

Дмитрий Капишников: Удобнее всего классифицировать роботов по типам приложений. Тогда можно увидеть, что разные приложения различаются по масштабу заключенного в них, скажем так, «интеллектуального хайтека». Возьмите, например, современное матричное производство: фактически роботы там не выполняют ту или иную конкретную функцию. Они выполняют ту функцию, которую им задает в данный момент центральный мозг, система. А на другом полюсе – гораздо более простые приложения, например, сварка: робот оснащенный сварочным оборудованием, выполняет одну и ту же функцию. Там все заранее запрограммировано, оператору достаточно подойти и нажать кнопку.

Дмитрий Капишников: Некоторое время назад в США был создана уникальная роботизированная радиохирургическая система CyberKnife («Кибернож») – она предназначена для удаления опухолей в любом месте организма с сверхвысокой точностью. В случае проведения лучевой терапии в области легких можно очень точно выжигать те клетки, которые поражены опухолью, причем, для этого не нужно обездвиживать пациента – он может спокойно дышать. Вначале это была единичная прорывная технология, а сегодня эта установка на базе обычного промышленного робота массово используется по всему миру.

Совместно с компанией Siemens мы создали медицинского робота для проведения малоинвазивных хирургических операций. Точно так же это начиналось с единичной прорывной технологии. Вообще у нас в компании есть специальный отдел Industrial Business Development, перед которым стоит задача находить прорывные приложения, поддерживать их, а когда из них вырастает некоторый коммерческий продукт, отпускать в свободное плавание как отдельный сегмент рынка. В этом плане KUKA несколько отличается от многих других компаний: они, как правило, следуют за запросами рынка, а мы действуем по-другому: занимаемся тем, что, по нашему мнению, перспективно. Да, получается не всегда. Но часто, и это наш путь как лидера рынка.

Дмитрий Капишников: Конечно. Именно так получилось с коллаборативными роботами. Самый первый коллаборативный робот, появившийся на рынке, был разработан компанией KUKA. И тогда его стоимость составляла около 150 тыс. евро. А сейчас коллаборативный робот, который легко можно приобрести на рынке, стоит 30 - 40 тыс. евро.

Дмитрий Капишников: Наиболее существенно спрос зависит от текущего состояния рынка данной страны. Так, на развивающихся рынках, и Россия – не исключение, наиболее популярны применение промышленных роботов для сварки или других видов работ с металлом, а также для задач по упаковке товаров для пищевой промышленности и индустрии производства товаров народного потребления. На стабильных рынках, которые уже прошли стадию становления, таких, как Западная Европа, в большей степени популярны робототехнический комплексы по работе со станками: автоматизированная загрузка и выгрузка деталей и т.п. Там это одно из самых передовых направлений. А у нас оно пока находится на начальном уровне. Тем не менее, используя пример других стран, мы можем прогнозировать, что будет в России, скажем, через три года.

Дмитрий Капишников: Совершенно верно.

Дмитрий Капишников: Конечно, в России сейчас положение с промышленной роботизацией непростое. Если судить по аналитическим отчетам Международной федерации робототехники (IFR) за 2017 – 2018 гг., то в России приходится пять роботов на 10 тысяч человек, занятых на промышленном производстве, и это при среднем мировом показателе 99 единиц. Для сравнения у стран-лидеров, таких, как Южная Корея, Германия и т.п., этот параметр варьируется на уровне 400 – 800 штук. Очевидно, что сегодня рынок промышленной робототехники РФ очень маленький, но мы полагаем, что его ожидает активный рост.

С точки зрения приложений, в фокусе рынка - обработка металлоконструкций, в первую очередь, сварка. В последние два года активно развивается новая тенденция – внедрение робототехнических систем в пищевой промышленности, а также в соседних сегментах производства товаров народного потребления: разложить продукцию, упаковать, разместить на паллетах и т.д., – с этими работами отлично справляются роботы.

Дмитрий Капишников: Для России это пока будущее. Просто потому, что уровень роботизации сам по себе пока очень низок. Конечно, есть отдельные передовые производства, которые копируют самый передовой европейский опыт, но, как правило, это единичные случаи. Весь наш рынок в целом проходит эволюционный путь, который уже прошли развитые страны: условно говоря, от Индустрии 1.0 до Индустрии 4.0.

Дмитрий Капишников: Думаю, стремимся прочно закрепиться на цифре «3». Знаете, для дальнейшего движения недостаточно одной компании KUKA или нескольких поставщиков роботов. Необходима активность компаний, которые занимаются всей периферией, а также интеграторы, которые все это оборудование могут собрать в единый комплекс. Мы со своей стороны стремимся к тому, чтобы предприятия, которые сейчас технически оснащаются на текущем уровне Индустрии x.0, имели возможность в дальнейшем легко дооснаститься до уровня Индустрия 4.0 и последующих стандартов. Это поступательное эволюционное развитие лучше закладывать сразу.

Дмитрий Капишников: Обычно это фотографии автомобильных производств. Это самый продвинутый рынок в области робототехники. По большому счету, робототехника начала развиваться именно в сегменте автопрома и, как правило, автопром – это хорошо сформировавшийся рынок. По понятным причинам, когда мы говорим о рынках в России, мы автопром выносим за скобки... Чаще всего эти проекты делаются иностранными компаниями. Однако у нас есть проект в транспортной отрасли РФ, которым мы гордимся, – производство новых автобусов компании Volgabus. Проект выполнил российский интегратор: поставка более 30 промышленных роботов, очень красивые производственные ячейки, выполненные по самым высоким стандартам. Это первый проект такого масштаба и сложности, который успешно выполнил российский интегратор в транспортной отрасли РФ.

Дмитрий Капишников: Да, конечно. Есть проекты такого уровня в других отраслях. Например, Тихвинский вагоностроительный завод – один из самых роботизированных заводов, где производят железнодорожные вагоны, в мире! Там установлено более 80 промышленных роботов.

Еще пример – производственная компания «Одинцово», которая изготавливает деревянные двери: там на производстве работает более 60 роботов. Многие предприятия сегодня приходят к пониманию выгод и удобства пользования робототехникой. Но в целом, рынок России – это, в основном, проекты с установкой одного – двух роботов.

Дмитрий Капишников: В определенной мере, конечно, зависит, хотя бы потому, что десяткам роботов требуется достаточно большое производственное помещение. Но вот что важно отметить: роботизация не сильно зависит от сферы деятельности. Более того, мы все больше и больше видим, что робототехнику применяют даже такие компании, которые не занимаются серийным производством какой-либо продукции.

Дмитрий Капишников: Приведу пример. Наш партнер, компания Abagy Robotic Systems создала программное обеспечение для работы промышленных роботов на предприятиях мелкосерийного производства. У этих предприятий большая номенклатура изделий, по сути, серийности нет, практически каждое изделие – индивидуальное. Как работает наш роботизированный комплекс с этим ПО? Ставится балка - каждый раз она разная, робот сканирует балку, создает ее 3D-модель, сохраняет в памяти системы, и оператору предлагается сама модель и предложение конкретного процесса сварки. Оператор смотрит на предложенную информацию, подтверждает инструкцию либо вносит коррективы, и робот исполняет сварочные работы. Это тоже типовое приложение сварки, но умное, персонализированное.

Дмитрий Капишников: В общем случае в результате роботизации повышается эффективность производства, повышается качество, и эти параметры вполне измеримы в денежном выражении. В ряде случаев роботизация сказывается напрямую не на прибыли, а, например, на безопасности. Скажем, когда условия труда очень тяжелые, и есть большой риск для здоровья людей, зачастую главной побудительной причиной становится именно безопасность рабочей среды.

Однако должен подчеркнуть, что средний срок окупаемости робототехнического комплекса составляет всего 1 – 2 года. Обычно после того, как на производстве запускается первый робот, собственники быстро понимают, что в этой «хайповой» робототехнике нет ничего особенно сложного, а через 1 – 2 года они обнаруживают, что комплекс не только себя окупает, но еще и приносит прибыль в размере инвестированных средств.

Дмитрий Капишников: Это, к сожалению, один из стереотипов… Мы с ними боремся. Промышленная робототехника – это недорого. Достаточно обратиться к любой компании-интегратору, нашему партнеру, и уже первая прикидка по стоимости покажет, что вложения не так велики, а срок окупаемости – короткий. Еще одно вредное заблуждение: роботы – это не для нашего производства, мы должны вначале на какой-то новый уровень производственных процессов выйти, а потом уже заниматься роботами. Это заблуждение. Роботов можно внедрять сразу – в том состоянии, в котором находится предприятие в данный момент, они обычно внедряются достаточно просто и дешево.

Не могу не заметить в этой связи, что мы как вендор еще и предлагаем клиентам специальные финансовые условия. Это могут быть лизинговые схемы или льготные условия приобретения, вплоть до беспроцентной рассрочки. Все решается с конкретным собственником, в зависимости от типа и объема проекта. Соответственно, проблема заемных денежных средств для клиента минимизируется.

Дмитрий Капишников: Это еще одно заблуждение: что робот всегда заменяет человека. Конечно, в ряде случаев этот тезис справедлив: если расходы на людей, которые что-то делают вручную, выше, чем установка робота, логично поставить робота. Однако есть множество приложений, например, фрезеровка объемных 3D-моделей, в которых робот заменяет не человека, а станок. Например, есть станок с цифровым управлением, который может делать 3D-фрезеровку, причем, очень точно и очень качественно. И стоит этот чудо-станок более миллиона евро. А можно поставить робота стоимостью 150 тыс. евро, то есть чуть не на порядок дешевле, который сделает ту же самую фрезеровку, но менее точно. Но ведь для многих приложений, например, садово-парковых скульптур или литейных форм микронная точность не нужна, а при фрезеровке дерева она в принципе недостижима. Таким образом, мы меняем один тип машины на другой, и главный вопрос – вопрос стоимости нового решения.

Дмитрий Капишников: Обучение человека работе с роботом – вещь совсем несложная. Курс программирования робота занимает всего пять дней. Причем, для того чтобы стать оператором промышленного робота, до начала обучения не нужно иметь никаких специальных знаний. К тому же, как правило, интегратор при запуске проекта проводит обучение. Это в дополнение к учебным программам от вендора. У нас еще есть Колледж KUKA, который постоянно функционирует.

То есть проблем с кадрами для промышленной робототехники нет совсем. А программистом на предприятии, скорее всего, будет человек, который уже обслуживает промышленное оборудование. Причем, он нужен один на несколько роботов. Не надо думать, что за каждым роботом должен быть закреплен программист. Это тоже заблуждение.Бизнес уходит в облако: стратегии и подходы

Добавлю еще про горячую линию круглосуточной сервисной поддержки. Она, естественно, русскоязычная. Соответственно, если что-то случается с роботом, это вовсе не означает, что производственная линия встала, и никто не знает, что с этим делать. Программист предприятия всегда может позвонить на горячую линию и ему помогут.

Дмитрий Капишников: Есть роботы, которые так и называются «гибкие производственные решения». Это подразумевает, что один и тот же робот может быть запрограммирован фактически на любую операцию. Опять аналогия с рукой человека: ему можно дать молоток или микроскоп или, скажем, лазерную указку. Здесь аналогично: если робот в производстве занимается сваркой, его можно перепрограммировать, и он будет заниматься резкой металла. У нас есть примеры, когда на небольшое производство ставится один робот, который просто сам меняет инструмент: разрезал, переставил инструмент, сварил.

Дмитрий Капишников: Без проблем. Как правило, большинство наших клиентов, которые приобретают наших роботов, на второй год эксплуатации техники к интегратору уже не обращаются. Если что-то нужно перепрограммировать, они делают это самостоятельно. Это не сложно. Хотя и интегратор им всегда готов помочь, и мы как вендор тоже, но, как правило, они сами с этим успешно справляются.

Ведь когда мы говорим об установке робота на производстве, то в большинстве случаев сам технологический процесс уже существует. Только он осуществляется либо вручную, либо с помощью какого-то иного инструмента. Следовательно, когда мы ставим туда робота, основная проблема – не в том, как технологию сделать, а в том, как запрограммировать робота под эту технологию. Вот этому, собственно, и учат на курсах. И поэтому через год эксплуатации клиент любые изменения в технологических процессах может производить самостоятельно. А если у него нет времени или желания, он может позвать интегратора. То есть фактически робот может быть перестроен под любую технологию, которую клиент использует.

Дмитрий Капишников: Да, конечно. Это мы предусматриваем. В проектах наших интеграторов часто предлагается сразу делать цифровые двойники производственных ячеек. На данном этапе это может не понадобиться, но зато пригодится потом, когда предприятие решит перевести свое производство в цифровой вид.

Дмитрий Капишников: Есть ряд факторов. Один из них – конкуренция. Чем выше конкуренция на рынке, тем, как правило, активнее предприятия внедряют промышленных роботов. А в нашей стране достаточно велика доля госпредприятий, в сравнении с рынками других стран. И при этом достаточно маленькая доля экспорта. Образно говоря, наши предприятия совсем не часто соревнуются со своими иностранными коллегами. Но именно такое соревнование подтолкнуло бы их делать свое производство эффективнее, а значит, использовать роботов.

Еще один важный фактор: в каждой стране, даже в тех, где очень высокий уровень роботизации, действуют государственные программы, которые направлены на развитие промышленности. В промышленности, как правило, именно государство задает вектор развития. Показателен пример Китая, у которого лет 15 лет назад уровень роботизации был примерно таким же, как сегодня в России. После этого вектор развития промышленности страны сместился, в том числе, на роботизацию, было принято несколько государственных программ. Сегодня Китай занимает половину мирового рынка промышленной робототехники. То есть каждый второй робот в мире продается в Китай. Только в прошлом году в Китай было продано 138 тыс. промышленных роботов. А у нас в России за все время – тысяча. Это вопрос вектора развития, заданного государством.

Заметьте, что даже в тех странах, где роботизация находится на очень высоком уровне, например, в Швеции - там примерно 240 роботов на 10 тыс. работников промышленности, – все равно действуют государственные программы, которые подталкивают предприятия к роботизации и автоматизации.

Дмитрий Капишников: Россия этот путь только начала, и такие программы только-только создаются. Создан, в частности, Фонд развития промышленности, но по ряду причин его программы пока не заработали в полную силу.

Дмитрий Капишников: Один из аспектов нашей деятельности – продвижение таких программ на уровне руководства страны. Действуем через министерства, ассоциации промышленников и т.д., лоббируем поддержку робототехники государством.

Дмитрий Капишников: Несомненно! Еще в 2011 году, когда мы стали лидером рынка промышленной роботизации в России, мы поняли: рынок маленький, и пытаться дальше воевать с конкурентами особо смысла нет, потому что рынок в принципе ограничен. Нужно работать над расширением рынка. И тогда в фокус нашей деятельности в России мы поместили образование. Сегодня более 100 учебных заведений работает с нами по образовательным программам. И мы уже видим плоды этого: школьники, которые в старших классах занимались робототехникой, приходят на предприятия и приносят с собой уверенность, что роботы – это просто. Думаю, это напоминает историю с автомобилями: лет 30 назад считалось, что управлять автомобилем очень сложно и доступно не всем, а сегодня мир приближается к американской модели, где подростки с 14 лет могут управлять автомобилем, потому что это просто и вполне доступно их уму.

В этом русле – наша активность с соревнованиями движения WorldSkills, которое получило поддержку на государственном уровне. Еще в 2015 году эксперты нашей компании разработали стандарты и создали в рамках движения компетенцию «Промышленная робототехника». На данный момент KUKA выступает Платиновым партнером движения. Мы стараемся эту тематику активно развивать в России: ежегодно организуем проведение региональных и национальных чемпионатов, безвозмездно оснащаем своим оборудованием конкурсные площадки, проводим обучение для участников и организаторов и т.д. Победители чемпионатов – это как раз те кадры, за которыми будущее цифровой трансформации предприятий нашей страны.

Дмитрий Капишников: Безусловно, одно из основных направлений деятельности «KUKA Россия» – взаимодействие и поддержка интеграторов. Во всем мире KUKA придерживается четкой политики: практически все проекты реализуются с привлечением наших партнеров. И только по самым крупным из них компания работает напрямую с конечным заказчиком. Россия не исключение.

Дмитрий Капишников: В России всего порядка 50 компаний занимается промышленными роботами. Они очень разные. Некоторые компании устанавливают по 30 роботов в год, а у некоторых - один робот в год. По сравнению с другими странами, это очень небольшие цифры. В нашей международной сети партнеров есть интеграторы, которые устанавливают по 2 тыс. роботов в год. То есть больше, чем весь рынок России, в два раза.

Дмитрий Капишников: Мы стараемся фокусироваться не на количестве, а на качестве партнеров. То есть нам важно, чтобы наши интеграторы делали качественные решения, чтобы у них был хороший опыт. И именно это, мы уверены, будет обеспечивать прирост установок. Поэтому мы максимально вкладываем силы в развитие интеграторов.

Дмитрий Капишников: В основном, они фокусируются на тех направлениях, которые сегодня в России наиболее востребованы, а это, как я уже говорил, в первую очередь, металлообработка, сварка. Но многие ищут свои ниши. И мы поддерживаем их стремление работать именно в узких нишах, потому что в этом случае компания накапливает серьезный опыт.

Дмитрий Капишников: Если посмотреть на международную практику, то страны Восточной Европы тот же путь проходили. В самом начале, когда компания только начинает работать на рынке, она готова браться за все, все, что приносит деньги. И только пройдя некоторый путь, она осознает: чтобы быть конкурентоспособным на рынке, нужно в чем-то быть очень опытным. Только тогда ты точно понимаешь все риски, затраты и т.д., и можешь на этом рынке доминировать. Иными словами, в конечном итоге интеграторы все равно приходят к специализации. В России сейчас как раз переходный период: от состояния «все занимаются всем» компании переходят к специализации.

Развитие партнеров – это наш основной, пожалуй, вид деятельности. Почему это важно? В случае, если установка некачественная, как правило, бумеранг возвращается к бренду: мало кто скажет, что это интегратор поработал плохо, скорее, скажут, что робот не работает. Поэтому наша задача – сделать так, чтобы все роботы KUKA, установленные нашими партнерами, работали отлично.